— Мне не хотелось бы врываться на семейную вечеринку, — смущенно сказала я.

— Ты будешь моей гостьей. Но даже если бы это было не так, туда все равно ринется пол-Хьюстона.

— У меня нет подарка для твоего отца.

— Вивиан попросила, чтобы вместо подарков все делали взносы в одну из благотворительных программ отца. Я дам тебе список, и ты сможешь перечислить деньги по интернету, если пожелаешь.

— Ты в самом деле считаешь, что все будет нормально? — Мне ужасно хотелось попасть на эту вечеринку. И было чертовски любопытно познакомиться с семьей Джека и увидеть дом, в котором он вырос.

— Да. Вечеринка неофициальная — у тебя есть какое-нибудь хорошенькое платье?

— У меня есть светло-голубое, облегающее.

— То, что нужно. Это его любимый цвет. О, Элла, будет весело.

— Тебе может быть, — мрачно протянула я, и Хэйвен хихикнула.

Единственным почтовым индексом Черчилля Тревиса в Хьюстоне был 77019, поскольку более престижного места, чем Ривер Оукс, нельзя было отыскать. Расположенный в самом центре Хьюстона, это был один из самых богатых районов страны. По словам Хэйвен, таблички с надписью «Продается» здесь никогда не появлялись. Если какой-нибудь дом по каким-либо причинам освобождался, хозяева тотчас же получали множество предложений и продавали его в течение нескольких дней. Адвокаты, бизнесмены, владельцы фондов венчурного инвестирования, хирурги и звезды спорта — все хотели жить в этом тенистом сосново-дубовом раю, который расположился недалеко от Галлерии, Райса и лучших частных школ Техаса.

Некоторые дома здесь были по тридцать тысяч квадратных футов, но особняк Тревисов оказался относительно небольшим, всего двенадцать тысяч квадратных футов площадью. Однако отсюда открывался великолепный вид на город, потому что дом стоял на утесе у реки. Когда мы проезжали мимо роскошных садов и лужаек, словно сиявших в красном свете заходящего солнца, у меня чуть не отвисла челюсть, стоило мне увидеть целый ряд домов в неогеоргианском и колониальном стиле, тосканские виллы и французские шато. Похоже, ни один дом здесь не был оформлен в хьюстонском стиле, все они походили на обрывки других мест и эпох, выстроенные с особым размахом.

— Тебе понравится, Элла, — заверила Хэйвен, выбираясь с переднего сиденья Мерседеса Харди. — Вивиан дает просто великолепные вечеринки — еда и музыка всегда просто чудесные. Она только один раз провалилась, но это было так красиво, что все равно здорово.

— Почему провалилась?

— Ну, одним из почетных гостей был Питер Джексон, поэтому Вивиан решила отдать дань «Властелину Колец». Она наняла работников, чтобы перекопать весь задний двор и украсить его водопадами и скалами.

— Звучит не так уж плохо, — сказала я.

— Нет, худшее началось, когда Вивиан пригласила группу местных бойскаутов, чтобы те оделись хоббитами и бродили по дому. Они повсюду роняли шерсть, а у папы на нее аллергия. Он потом несколько недель жаловался. — Хэйвен замолчала. — Но уверена, сегодня ничего подобного не будет.

— Начинай пить, как только зайдем внутрь, — посоветовал мне Харди.

Особняк Тревисов, величественное каменное сооружение в европейском стиле, стоял на участке в три акра земли. Мы завернули в открытые железные ворота и въехали на парковку, заполненную дорогими автомобилями. В огромном гараже со здоровыми стеклянными дверями на дистанционном управлении красовались Бентли, Мерседес, Шелби Кобра и по меньшей мере семь других машин, похожих на гигантские божественные колесницы. Парковщики в белой униформе ставили блестящие авто на аккуратно размеченные места с нежностью родителей, укладывающих спать любимых детишек.

Когда я шла рядом с Хэйвен и Харди вдоль широкой аллеи к толпе разодетых людей, у меня немного кружилась голова. Живая музыка текла по воздуху, саксофоны подыгрывали известному певцу, который недавно получил роль второго плана в каком-то фильме Спилберга. Певцу было чуть за двадцать, он проникновенным шелковистым голосом пел «Steppin'Out With My Baby».

Я чувствовала себя так, словно оказалась в какой-то другой реальности. Или на съемочной площадке. Сцена была великолепна, но казалось странным, что кто-то действительно так живет и что такое для них норма.

— Я бывала на вечеринках и раньше… — начала я и замолчала, боясь показаться смешной.

Харди посмотрел на меня, его голубые глаза светились весельем.

— Я знаю. — И я поняла, что он действительно знает, что, хотя этот мир был так привычен Хэйвен, он был очень далек от трейлерного парка к востоку от Хьюстона, где вырос Харди.

Они были интересной парой — Харди, такой здоровый американец до мозга костей, и Хэйвен — маленькая и изящная. Однако, несмотря на разницу в росте, оба смотрелись на удивление гармонично. Любой невольно чувствовал химию между этими двумя, признание достоинств друг друга, и взаимное сексуальное напряжение. И еще нежность. Я видела ее особенно ясно, когда Харди бросал взгляды на Хэйвен, если ее внимание было обращено на что-нибудь другое. Он смотрел на нее так, словно ему хотелось подхватить ее на руки и унести, чтобы она принадлежала только ему одному. Я завидовала тому, что они могут быть так близки и все же не чувствовать себя в ловушке, не начинать задыхаться.

— Сначала нужно найти папу, — сказала Хэйвен, ведя меня куда-то вглубь дома. Она выглядела просто изумительно в коротком платье из жатой органзы, юбка была подобрана таким образом, что носить его могла только очень стройная женщина.

— Думаешь, Джек здесь? — спросила я.

— Нет, он никогда не приходит так рано.

— Ты сказала ему, что пригласила меня?

Хэйвен покачала головой.

— Не было возможности. Не смогла ему дозвониться.

Джек звонил мне утром, но я была в душе и понадеялась на автоответчик. Он оставил короткое сообщение, сказав, что у него встреча где-то в Вудленсе на севере от Хьюстона и что его не будет весь день. Когда я перезвонила, то попала на голосовую почту. Я не стала оставлять сообщения, решив, что он это заслужил за то, что не отвечал вчера на мои звонки.

Нам понадобилось довольно много времени, чтобы пройти сквозь анфиладу комнат. Хэйвен и ее жених знали здесь всех. Подошел официант, предлагая нам шампанское со льдом. Я с признательностью взяла один бокал и сделала глоток — от сухого напитка защипало язык. Остановившись рядом с оригинальной картиной Фриды Кало, я разглядывала зал, пока Хэйвен пыталась отделаться от женщины, которая была полна решимости заставить ее вступить в Хьюстонский Клуб Орхидей.

Гости были самых разных возрастов, женщины с идеальным макияжем и на невозможно высоких шпильках, ухоженные и великолепно одетые мужчины. Я порадовалась, что надела свое лучшее платье, легкое трикотажное светло-голубое, оно красиво обтягивало грудь. Платье было обычное — классическое — поэтому в нем я выглядела просто шикарно, а юбка до колена выгодно подчеркивала мои ноги. Я надела серебристые босоножки на высоком каблуке, поначалу я волновалась, что с ними переборщила, но потом увидела, что было на других женщинах. Похоже, хьюстонское понятие о неофициальной вечеринке включало в себя больше украшений и бижутерии, чем остинское, где ты мог придти в обычной рубашке и туфлях.

Я сильнее обычного накрасила глаза, подведя их серыми тенями и наложив два слоя туши. На моих губах был нежно-розовый блеск. Я слегка подкрутила короткие пряди, и чувствовала, как они щекочут щеки каждый раз, как я поворачиваю голову. Мне не нужны были румяна — мои щеки лихорадочно раскраснелись.

Я знала — что-то сегодня произойдет, что-то либо хорошее, либо плохое.

— Он на улице, — бросил Харди Хэйвен, которая дала мне знак идти с ними.

— Джек? — спросила я озадаченно.

— Нет, отец. — Хэйвен улыбнулась и скорчила забавную рожицу. — Идем, познакомим тебя с Тревисами.

Мы прошли через задние комнаты, и вышли на широкую ухоженную лужайку. Деревья здесь были опутаны гирляндами, роскошный навес тянулся высоко над головами людей на танцполе. Гости сидели на стульях и толпились вокруг столов с угощением. Меня поразил праздничный торт, который стоял на отдельном столе — это было сооружение из шоколада высотой фута в четыре, украшенное лентами из шоколадной пасты и карамельными бабочками.